— Так что там с мамой?
— С мамой? Нет, ничего. Дело в другом. Помнишь, она говорила, что я могу жить в бабушкиной квартире, пока институт не закончу? Так вот, Аня, ну, сестра моя, она машину захотела. И мама сразу все переиграла. Решила квартиру бабушкину продать, а деньги поделить между нами. А как я буду? Где? Я ведь уже от общежития отказалась, там мест теперь нет, а мне ездить из своего города непонятно как. Я уже смотрела, электричка идет первая в шесть с копейками, а едет три часа, и я на пары не попадаю, да меня за такую посещаемость отчислят и правы будут, а если даже не отчислят, то стипендии лишат так уж точно.
— Так, стоп-стоп-стоп. Не тараторь, Тань. Суть проблемы я понял. Тебе негде жить. Между прочим, я тебе с самого начала говорил, моя комната свободна, моя мама не против того, чтобы ты там жила бесплатно, если будешь по хозяйству помогать и давление мерять. Вернусь я все равно только на лето, ну а на следующий год сама смотри: либо в общежитие, либо оставайся на оставшиеся два года. Мне-то все равно еще три учиться, спасибо родной армии.
— Спасибо, Миш. Ты извини, что я так. Просто накипело все.
— Да понимаю я все прекрасно. В семье есть два ребенка – солнышко и «эта, вторая, как ее там», которая ты. Что я, твоих родителей не знаю? Спорю на свою шикарную прическу, что ты и денег за бабушкину квартиру не увидишь, потому что внезапно «Анечке» они окажутся нужней. Что там ей покупают хоть, машину?
— Ага.
— Ну вот, на половину суммы – машину принцессе, на оставшуюся половину – хорошую музычку, чтобы ездить веселей было.
— Никто в здравом уме не потратит на аудиосистему столько же, сколько стоит машина.
— Ой, то ты наших людей плохо знаешь! Если у нас на свадьбы кредиты берут на суммы, достаточные для покупки квартиры…
— Плохо ты думаешь о людях, я смотрю.
— Это ты слишком хорошо. Ладно, мелкая, бывай. Маме я сейчас позвоню, сообщу о том, что ты заедешь. Может, Лешку попросить, чтобы помог вещи перевезти?
— Да нет, спасибо. У меня немного всего, — вещей у Тани действительно было мало. Большую часть после ее поступления в институт мама отдала младшей сестре, а что сочла непригодным для себя Аня, передано было многочисленным родственникам и знакомым. Так что с собой у девушки был один чемодан.
— Танечка, солнышко! – стоило только позвонить, как дверь квартиры распахнулась и на пороге возникла тетя Зина. Мишкина мама Таню в гостях привечала. Она видела, что подруга детства еще со старшей школы нравится ее сыну, но также замечала и то, что сама девушка попросту не доросла до мыслей о мальчиках. Все старшие классы Танечка была поглощена учебой и мыслями об институте, ну а после поступления и вовсе смотрела на парней, как на пустое место. Однако учитывая их дружбу с Мишей, надежда у сына была. Танечка ведь, считала тетя Зина, не вертихвостка какая, выбирать будет с умом. А Мишка ее красавец, знает девушку с малых лет, всегда находит, о чем с ней поговорить. Да еще и военным офицером будет, когда закончит учебу. Высокий, красивый, в форме. Вот оторвется от учебы Танечка, посмотрит на то, каким красавцем стал Мишка – и сразу поймет, что лучше парня ей не сыскать.
Подруги тети Зины по этому поводу с ней готовы были спорить. Говорили о том, что Таня на самом деле знает о чувствах Миши, но к себе не подпускает. Эх, не видели они Танечку. Серьезная, умненькая, в очках, коса до пояса, глаза в пол, блузочка на все пуговки застегнута. Разве же такие вертят парнями, как хотят?
Заплаканная Таня сидела на кухне и жаловалась тете Зине на поступок родителей. К ее сожалению, мама друга только подтвердила его подозрения о том, что, возможно, Тане от бабушкиного наследства не достанется ничего. Ведь завещания не было, а значит – по закону все переходило к матери, которая, как обычно, обделит одного ребенка в пользу второго.
Но, как оказалось, совесть у Таниной матери все-таки была. Потому что через месяц после того, как Таня поселилась у тети Зины, ей позвонили и сказали приезжать, чтобы забрать деньги. Это было лучше, чем ничего. Конечно, дали ей даже не половину суммы от продажи бабушкиной квартиры. Скорей, деньги, которые остались после покупки автомобиля для Ани. Но могли ведь и ничего не дать.
— Вот. Как раз на первый взнос должно хватить. Учебу закончишь, работать пойдешь, как молодой специалист – сможешь ипотеку по льготной ставке взять. У нас в регионе есть такая вещь, воспользуешься – будешь уже к тридцати годам со своим жильем, — напутствовала мать.
У Тани мелькнула мысль, что мать специально отдала ей эти деньги, чтобы получить хоть какую-то гарантию, что Таня больше в родительский дом не вернется. Ведь она же будет мешать любимой Анечке. И наплевать, что у сестры была отдельная комната, а Таня ютилась в проходной гостиной на диване – Ане она постоянно мешала.
Как ни странно, но с тетей Зиной они отлично уживались. Тем более, что от Тани не требовали ничего сверхъестественного. Сходить в магазин, потому что у женщины были проблемы с ногами. Раз в неделю помыть пол и сделать влажную уборку. Дома ей приходилось делать то же самое, но чаще, да и вдобавок – постоянно собирать мусор за Аней, которая не утруждалась тем, чтобы разуться на входе. Не протирала после себя зеркала. Могла выбросить мусор мимо корзины. Дома подобное считалось нормой – стыдили за ошибки только Таню, а вот Анечке все прощалось.
После первой недели жизней с тетей Зиной Таня все удивлялась, насколько же легко стало убираться. А все потому, что женщина была очень аккуратной. Вот уж действительно, чисто не там, где не убирают, а там, где не гадят.
В Мишу Таня влюбилась, когда увидела, что друг детства, забыв какую-то вещь у себя в комнате, разулся и прошел за нужным предметом по чистому полу в носках. Удивительно, но в чистых и не воняющих бог знает чем носках. Нет, она и раньше посматривала на парня с интересом. Но, увидев его бытовую чистоплотность и аккуратность в делах, поняла, что это действительно ее человек. Вот так бывает – любовь не с первого взгляда, а с первого чистого носка.
На эту тему даже Миша на свадьбе пошутил. Что свели их вместе мама и любовь к чистоте да порядку. А еще – доля педантичности и любовь все просчитывать наперед.
— Не бери ипотеку до брака, — сказал жених Тане, когда зашла речь о будущем жилье. – Лучше поженимся, тогда можно будет пару лет подождать – и я смогу военную ипотеку получить, а там часть денег государство выплачивает, да и проценты ниже. А чтобы не было несправедливости – выделим тебе долю больше на ту сумму, которую тебе родители дали.
— Да брось, — отмахнулась Таня. – Еще предложи сидеть и с линейкой мерить, вот тебе два метра, вот мне отсюда еще полметра, а вот тут ты не вкладывался, значит – мне еще ноль двадцать пять полагается.
— С линейкой мерить – это ты перегнула, но вот то, что до брака у тебя было – должно у тебя и остаться. Поэтому тебе долю больше выделим. Захочешь – потом на ребенка переоформишь, если тебя прямо задевает все это, а мне чужого не надо, — категорично заявил принципиальный Михаил.
Вот таким у нее муж уродился. Чужого не берет, но и свое никому не отдаст. Таня, в отличие от него, была чуть более бесхребетной. Отчасти, потому, что наладила общение с родственниками вскоре после окончания института. Пусть и жгла душу обида за пренебрежение ею, но все-таки мать. И сестренка.
— Таня, приезжай, пожалуйста, разговор есть, — попросила однажды мать. Что-то в ее голосе показалось женщине настораживающим, поэтому на всякий случай она решила поехать на семейную встречу с Михаилом.
Сначала разговор шел ни о чем. Узнали, как дела у Таниной семьи (в основном, конечно, у Анечки, которая умудрилась за прошедшие годы выйти замуж). Саму Таню пожурили, что она не пригласила семью на новоселье. Таня и Миша при этих словах переглянулись, поскольку ни о каком новоселье речи не шло. Они продолжали жить с тетей Зиной, а ипотечную квартиру сдавали в аренду. Ведь через пару-тройку лет супруги планировали завести малыша, а значит – предстояли дополнительные расходы. Конечно, к тому моменту они как раз выплатят ипотеку, но там еще надо будет сделать ремонт, оборудовать детскую, да мало ли…
— У нас новость, на самом деле. Хорошая. Анечка беременна!
— Раньше тебя успела. Долго собираетесь, — ухмыльнулась сестра. Так, словно речь шла о соревновании.
— Да нет, мы просто мозгами думаем, — не стал молчать Михаил. – Я бы вот не смог заводить ребенка, сидя на шее у матери, но у тебя, смотрю, проблем с этим нет.
Аня, получившая, пожалуй, впервые в жизни ответку на свои подколки в адрес Тани, растерянно захлопала глазами. Мать ее зло сверкнула глазами на Михаила, после чего обратилась к старшей дочери.
— В общем, я знаю, что у тебя там двушка, причем в неплохом районе. Поэтому предлагаю равноценный обмен. Ты переедешь к нам с отцом, а Анечка с мужем – в твою квартиру. Сама понимаешь, им уже нужна отдельная жилплощадь – заявила мать.
— С радостью, — не дал ответить Тане муж, понимавший, что супруга от шока сейчас рта раскрыть не сможет. А вот он за словом в карман не лез никогда. – Как раз подумывал, что неплохо будет взять трешку. Значит, с вас получается… — он назвал сумму, при звуке которой женщина захлопала глазами и замерла с открытым ртом не хуже дочери.
— Это за что ты с меня деньги требуешь? – возмутилась она.
— Рыночная стоимость квартиры, которую вы хотите получить, — спокойно ответил Михаил. – Правда, надо будет с банком договориться и с моим ведомством о том, что я это жилье продаю, а другое беру, ну да это вопрос пары недель. Я так-то не против побегать немного, уж ради будущего-то племяша или племяшки, — добродушно улыбнулся он.
— Да ты кто вообще? Да как ты смеешь — мать не могла подобрать слов. Тем временем Таня, чуть отошедшая от заявления матери, в голос рассмеялась.
— Мам, ты правда думаешь, что я вот так возьму – и отдам свое жилье Ане только потому, что она забыла о том, как предохраняться?
— Не смей так обо мне говорить! Мы планировали ребенка! – возмутилась сестра.
— Планируем ребенка мы. Купили квартиру, выплачиваем ипотеку, копим деньги. А вы опять хотите решить свои проблемы за чужой счет. И можете сколько угодно продолжать это делать, но, будьте любезны, подальше от меня, — отчеканила Таня. За прошедшие годы она научилась говорить повышенным тоном, когда требовалось. Удивительно, но сейчас она смогла так себя вести даже со своей семьей, которой обычно в прошлом не перечила. Уж слишком сильно ее заело заявление матери.
— Таня, мы, между прочим, семья. И Анечка в более тяжелом положении, чем ты. Надо помогать и…
— Ты мне сильно помогла? Когда сначала пообещала, что я могу в бабушкиной квартире жить, пока не доучусь, а потом, когда уже в общежитии мест не было, выкинула меня оттуда, как собачонку?
— Анечке нужна была машина.
— Анечке нужно было, чтобы я вылетела из универа, — взвилась Таня окончательно. – И это, мама, очевидно всем, кроме тебя. Вот тебе мое последнее слово: никакой помощи от меня вам всем не будет. Никогда. Точка. И в старости пусть за тобой твоя Анечка ухаживает. А у меня теперь другая мать есть и, пожалуй, я свое время и средства лучше на нее потрачу, чем на тех, кто меня ни в грош не ставил никогда. Миша, пойдем!
Уже на улице, когда Таня снова принялась хохотать, Миша прижал к себе плачущую и одновременно смеющуюся жену, после чего тихо произнес.
— А я и не знал, что ты на людей так орать можешь.
— Сама не знала, — вздохнула Таня.
— Ты как?
— Пытаюсь понять, что меня больше поражает. Их незамутненность при озвучивании этого требования, или то, что они искренне надеялись на мое согласие?
— Меня в равной степени поражает и то, и второе. А, еще то, что у тебя до сих пор их номера не в игнор-листе, — намекнул Михаил.
— Точно. Надо это исправить. Ну что, в киношку, как и планировали?
— Только не на фильм ужасов, мне вот этой вот счастливой семейки хватило нервы пощекотать.
— Тогда уж и не на комедию, — фыркнула Таня.
— И не на комедию. Пойдем смотреть романтическую мелодраму, я усну посреди фильма, внесу разнообразие своим храпом и… Ай, за что, злая женщина? Я щекотки боюсь, не надо!
Пара, хохоча, пошла вниз по улице. Из окна типовой пятиэтажки их провожали завистливым взглядом две женщины. Старшая заплакала, гладя любимую дочь по голове.
— Не любят они тебя, Анечка. И меня не понимают. Ну да ничего, мы что-нибудь придумаем!
