— Ты ведь уже взрослая, всё понимаешь. – Ломая руки, торопливо и сбивчиво объясняла Любе мать.
– Мы с отцом давно не любим друг друга. А я ещё молодая, пока молодая, и сейчас у меня есть шанс устроить свою жизнь. Но Игорь… У Игоря нет детей, и Игорь не хочет детей. Понимаешь, я просто не могу взять тебя с собой.
– Нет, Люба не понимала, и не хотела понимать, и молча смотрела на мать.
– Мы будем видеться, и деньгами, конечно, я помогу. Ты пока с отцом поживи, а как тебе восемнадцать исполнится, я помогу квартиру снять. – Лепетала мать. До Любы постепенно начал доходить смысл происходящего.
— Мне ничего от тебя не надо. – Холодно, чеканя каждое слово ответила она.
— Я понимаю, ты сейчас огорчена, возможно, даже злишься на меня. Но со временем ты меня поймёшь. Всё будет хорошо. – Мать попыталась погладить дочь по руке, которую Люба тут же отдёрнула.
— Не прикасайся ко мне! И никогда больше не появляйся! – Выкрикнула Люба и бросилась к себе в комнату. Она больше не могла сдерживать слёз.
— Ничего, ничего, это пройдёт. – Сказала мать, вслух, будто хотела убедить в этом себя. – Возраст такой, четырнадцать лет. Подрастёт, поймёт. – Женщина задумчиво посидела на кухне у стола ещё несколько минут, потом, встрепенулась, видимо, вспомнив о чём-то и поспешно вышла из квартиры, прихватив чемодан и большую сумку.
Сжавшись в комок, Люба рыдала у себя в комнате. Она слышала, как за матерью закрылась дверь. Она хотела соскочить и бежать вслед за ней, бросится матери на шею, умолять, чтоб она осталась, но Люба сдержалась. Нет, нет, она будет сильной, она никогда ничего не попросит у матери, и никогда не простит – обещала себе Люба.
Она не знала, когда мать объяснилась с отцом. Возможно, с ним она поступила ещё хуже, просто написав сообщение. Он пришёл с работы поникший и растерянный.
— Ты ужинала? – Спросил он, постучав в дверь Любиной комнаты.
— Нет. – Ответила Люба, продолжая лежать на кровати лицом к стене.
— Я что-нибудь приготовлю. – Сказал отец, переминаясь с ноги на ногу, но так и не решаясь пройти дальше порога. Люба молчала. Отец постоял ещё немного, но так ничего и не сказав, наконец, ушёл на кухню.
Они никогда не были близки. Семён – Любин отец всегда мечтал о сыне. Когда родилась дочка, он даже на руки не брал её без особой необходимости.
Люба подрастала, но отец не кружил её на руках, не возил на плечах, а когда любопытная малышка подходила к нему, возившемуся с краном или розеткой, строго командовал ничего не трогать, а лучше вообще, пойти поиграть в другом месте.
— Не будь так суров, она же совсем малышка. – Просила Ольга — Любина мама.
— Вы по-бабски между собой разберитесь. – Отмахивался Семён. – Вот сына родишь, там уж я воспитанием займусь. – Обещал он.
Но второго ребёнка не случилось. Ольга не хотела больше детей и в тайне от мужа пила таблетки. А на его вопросы отвечала, что мол, у врача была, со здоровьем всё в порядке, остаётся только надеяться и ждать. Когда Любе было лет шесть, Семён пришёл с работы изрядно выпившим.
— Признавайся, от кого нагуляла? – Спросил он, усадив жену напротив.
— Да ты что такое говоришь? – Испугалась Ольга.
— То и говорю, столько лет прошло, а сына так и нет. Ты у врача была, с тобой всё в порядке. Выходит, это у меня детей быть не может. Откуда тогда дочь?
— Не говори ерунды! – Рассердилась Ольга. – Тест сделай, пусть тебе потом стыдно будет.
Тест Семён не сделал, да и вообще, на утро ему было стыдно за свои слова и подозрения. Да и был он человеком не конфликтным, скорее даже молчаливым, да и не пил особо, по праздникам, разве что. А тут у коллеги третий сын родился, отметили. Третий. А у Семёна ни одного, вот и накатило. Но от Любы тогда он отстранился ещё больше. Так Люба и росла, привыкла, что отец, он хоть и есть, а как не родной.
— Ну, как четверть закончила? – Спросит.
— Всего две четвёрки. – похвалится Люба.
— Молодец. – Кивнёт в ответ отец. Вот и все разговоры, пожалуй.
Вот и сейчас стоял он, не решаясь что-то сказать. Понимал, что что-то сказать надо, а слов не находилось.
Так и начали жить, тихо, молчаливо, каждый со своей болью в душе. Мать несколько раз звонила дочери, но Люба не отвечала. Глотала слёзы, глядя на телефон, но не отвечала. А потом звонки прекратились. Отец ходил всё время понурый, а потом стал задерживаться после работы, приходить пошатываясь. Сидел допоздна на кухне, поначалу ещё суетливо пряча рюмку, когда Люба заходила сделать себе бутерброд или налить чай, а потом перестал прятать.
— Тяжело мне. На душе тошно. – Говорил он, оправдываясь. Люба молчала. Ей тоже было тяжело, и на душе тошно было, только до этого никому, видимо, не было дела. Хорошо хоть денег отец всегда давал. Но Люба старалась много не просить, только на самое необходимое.
В тот день Люба задержалась после школы, подруга Ирка уговорила пойти на каток. Люба даже ей не рассказывала, стыдно было, да и что рассказывать, мать сбежала, бросила, отец запивается. Ирка хоть и подруга, а вдруг ляпнет где, вся школа узнает, а если ещё опеку привлекут. Люба читала в интернете, что бывает в таких случаях.
Уже подходя к подъезду, в свете фонаря, Люба увидела тёмную фигуру, лежащую у скамейки. Люба оглянулась, двор был пустой, даже с собаками никто не прогуливался. Подходить было страшно. Люба достала телефон и набрала номер отца, уже, наверняка, выпил, но всё равно должен встретить, подумала она и вздрогнула, когда поняла, что телефон звонит совсем рядом.
На дрожащих ногах Люба подошла ближе. И точно, на запорошенном снегом асфальте лежал отец.
— Пап. – Люба наклонилась и легонько потрясла его за плечо. В ответ он слабо промычал, от него пахло водкой. – Пап, вставай. – Люба толкнула его чуть сильнее. Ей стало страшно, ей его не поднять, а если он сам не проснётся, замёрзнет, а соседи, вдруг кто увидит, какой стыд. – Пап, пап. – Звала Люба и слёзы катились по её щекам, но отец не просыпался.
— Что случилось? – Люба не заметила, как рядом оказалась незнакомая женщина.
— Папа… он не встаёт. – Всхлипнула Люба.
— Приступ? Сердце? – Женщина наклонилась ближе и, учуяв запах алкоголя, всё поняла.
— Здесь живёте? Дома кто-то есть? – Быстро спросила она.
— Здесь. Никого. – Люба снова шмыгнула носом.
— Ничего, сейчас мы, сейчас. – Женщина поставила рядом пакет с продуктами, с которым возвращалась из магазина и принялась поднимать обмякшего Семёна. – Вот так, помоги-ка немного. – Приговаривала она.
Женщина была невысоко роста, полноватая, да и пуховик делал её неповоротливой, но у неё всё равно получилось. Люба только придерживала с боку.
— Лучше пакет возьми. – Напомнила женщина. – А я справлюсь. Санитаркой в больнице работаю. И не таких иногда ворочать нужно. – Пояснила она Любе, пока они еле-еле продвигались к лифту. Семён, хоть и слабо, но на ногах стоял, так что общими усилиями добрались до квартиры.
— Ну вот. Пусть так полежит, а там мать придёт, разденет. – Выдохнула женщина, уложив Семёна на диван.
— Она не придёт. – Ответила Люба, глотая слёзы и стаскивая с отца ботинки.
— Ну-ка, ну-ка, давай, рассказывай. И давно вы так одни? – Женщина оглядела комнату, где, явно, не хватало женской руки.
— Почти год. – Люба уже не могла сдерживать рыдания. Она столько времени старалась быть сильной, а сейчас вдруг захотелось рассказать всё этой незнакомой женщине. Женщина тем временем, обняв Любу за плечи тихонько повела её на кухню, усадила на стул, сунула в руки стакан с водой. Люба всё всхлипывала, всё говорила и говорила, как было плохо, страшно, обидно. Женщина вздыхала, кивала понимающе головой, потом поставила чайник.
— Мда, дела. Ну ничего, ничего, всё наладится. Вот мы с тобой чаю сейчас попьём и уже повеселее будет. – Приговаривала она.
Выговорившись, Люба потихоньку стала успокаиваться.
— Спасибо, что помогли. Как вас зовут? – Поблагодарила Люба.
— Как не помочь. – Пожала плечами женщина. – Тёть Марина, можешь звать. Давай ужин разогрею, наволновалась, ты, подкрепиться бы не мешало. – Заботливо говорила тётя Марина, разливая чай.
— Нечего. Отец утром деньги забыл оставить, я ничего не купила. А он, сами видите. – Люба снова шмыгнула носом.
— Ну, ну, будет. Не велика беда. Сейчас мы с тобой вместе приготовим и вместе поужинаем. – Тётя Марина принесла из коридора свой пакет с продуктами и начала хозяйничать, будто всегда тут была, на этой кухне. Люба послушно принялась помогать.
Тётя Марина ей понравилась, совсем простая, домашняя, уютная, весёлая. Нарезая мясо и овощи, она рассказывала рецепт и попутно о своей жизни. Приехала она в своё время из деревни, мечтала поступить на врача, но не получилось, не прошла.
Решила домой не возвращаться, подготовиться и попробовать на следующий год, а пока устроилась санитаркой. Встретила мужчину, расписались, тут дети пошли, один за одним: сын Виктор и дочка Лизонька, не до учёбы оказалось, так и вышла после декрета опять санитаркой. Зато жили дружно, весело. А потом беда случилась, утонула Лизонька летом, когда на каникулах у бабушки с дедом в деревне гостила. Восемь лет ей тогда было. Виктору десять, долго себя винил, что не усмотрел за сестрёнкой.
— Сейчас в армии, совсем взрослый стал. Жаль отец не дожил. Два года назад умер, сердце. Одна пока живу, в соседнем доме. – Закончила свой рассказ тётя Марина.
— Вы скучаете по Лизоньке? – Осмелилась спросить Люба.
— А как же, сколько лет прошло, а как вчера помню. – Грустно улыбнулась тётя Марина.
— Мама обо мне и не вспоминает… — Задумчиво сказала Люба.
— Вспоминает. Вспоминает. Потом поймёт. – Тётя Марина погладила Любу по голове. – Вот и готово, давай-ка попробуем, что тут у нас получилось. – Она переключила внимание Любы, готовой снова расплакаться, раскладывая по тарелкам дымящаяся рагу.
— Вкусно. – Улыбнулась Люба. – А я почти ничего не умею готовить. Макароны, гречку, сосиски, котлеты покупные. – Люба вспомнила, что мама была совсем другая: она и сама почти всегда готовила что-то из полуфабрикатов, чтоб сэкономить время, ведь куда интереснее было поболтать с подругами по телефону, или отправиться в гости, или принимать гостей.
— Это дело поправимое. – Приободрила тётя Марина. – Ты во сколько из школы приходишь? У меня выходной завтра, забегу, помогу прибраться и суп сварим.
— Спасибо! – Обрадовалась Люба.
На следующий день тётя Марина уже ждала Любу у подъезда.
— Как отец? – Спросила она, между делом.
— Я проснулась, его уже не было, рано на работу ходит. – Пожала плечами Люба. Тётя Марина больше вопросов не задавала.
Принялись за приборку, в четыре руки порядок навели быстро, потом сварили суп. Всё это время болтали то об одном, то о другом.
— А вы ещё придёте? – Смущаясь спросила Люба на прощание.
— Приду. Вот в следующий выходной и приду. – Пообещала тётя Марина.
Отец в этот день вернулся трезвый. Долго копошился в коридоре, не решаясь войти в кухню. Люба настороженно выглянула, но поняв, что отец сегодня не пил, радостно позвала его ужинать:
— Суп совсем горячий ещё. – Объявила она.
— Суп? – Удивился Семён. – Сама приготовила?
— Почти. Тётя Марина помогала. – Призналась Люба и рассказала вкратце, как было дело.
— Ты прости меня, дочь. – Семён сидел, потупив взгляд.
— Обещай, что не будешь больше. – Попросила Люба. Это был, наверное, первый разговор между ними длившийся больше десяти минут, за всё время, как они остались одни. Семён кивнул.
— Очень вкусно. – Похвалил он.
Несколько дней он, и правда, возвращался трезвым…
— Ой, Любаша, что-то заболтались мы. – Спохватилась тётя Марина. В этот день она снова пришла помочь Любе. Переделав все дела, они уселись пить чай и, действительно, заболтались. Тётя Марина встала, и тут в коридоре послышался шум открывающейся двери.
— Папа. Вот и познакомитесь. – Даже обрадовалась Люба, но отец снова пошатывался, пытаясь снять ботинки.
— Да у нас гости? Вот и славно, вместе поужинаем, отметим знакомство. – Семён похлопал себя по карману куртки, откуда торчала початая бутылка.
— Отужинаем. И отметим. Только поговорим сперва. – Тётя Марина стояла в коридоре, уперев руки в свои пышные бока. – Любаша, выйди-ка на минутку в свою комнату. Нам с папой поговорить нужно. – Попросила она. Люба послушна скрылась за дверью.
Весь разговор Люба не слышала, только некоторые фразы.
— Себя он жалеет, а ребёнка кто пожалеет?! Она ж девчонка совсем ещё!
Что отвечал отец, Люба не слышала. А через десять минут тётя Марина, своим обычным голосом позвала Любу ужинать.
— А папа? – Спросила Люба, потому что отца в кухне не было.
— Руки моет. – Совершенно спокойно пояснила тётя Марина.
Через десять минут в кухню вошёл отец. Любе показалось, что за это время он успел протрезветь, ну уж посвежел точно.
Тётя Марина за ужином как ни в чём не бывало рассказывала что-то про деревенский огород, который пришлось забросить после смерти мужа, про покосившийся забор, и что вся надежда, что вот Виктор из армии вернётся, поможет. А ведь как хорошо, когда овощи, да ягоды свои. Весна скоро, а помощник ещё когда вернётся.
— Я могу помочь с забором. – Робко, как школьник, которого отчитала строгая учительница, предложил Семён.
— Красавица! – Всплеснула руками тётя Марина, поправив складку на Любином платье.
— Тебе очень идёт, дочка. – Подтвердил Семён, стараясь скрыть волнение: всё-таки не каждый день у дочери выпускной.
Прошло два года. Забор отец поправил ещё той весной, когда они первый раз ужинали все вместе. А дальше как-то само пошло, Люба, правда, иногда посмеивалась над отцом и тётей Мариной: людям за сорок, а ведут себя, как дети. К концу дачного сезона отец, наконец-то, решился и сделал предложение тёте Марине, с дачи вернуться не в свою квартирку, а переехать к ним с Любой. Люба была только за, тётя Марина даже прослезилась и согласилась. Виктор, который к тому времени уже вернулся из армии, «жениха» одобрил. Да и с Любой они быстро поладили, Виктор старался во всём помочь, поддержать, дать совет сестрёнке, именно так он и звал Любу. А Люба гордилась своим братом.
— Отлично выглядишь! – Подмигнул Виктор, когда Люба вышла из подъезда. И негромко добавил, обращаясь к Стасу Стрельцов. – Ну, ты меня понял?
Стас кивнул. Одноклассник Стас уже полгода ухаживал за Любой и, конечно, на выпускной предложил пойти вместе, о чём Люба похвасталась Виктору.
— Пойдёшь со Стасом, когда я с ним поговорю. – Давая понять, что возражения по этому поводу не принимаются, кивнул головой Виктор.
Сейчас от этой сцены Любе стало смешно и тепло, она подмигнула брату в ответ. А потом посмотрела на окна. Отец и тётя Марина стояли рядышком и махали ей рукой. Люба заметила, что тётя Марина украдкой смахнула слезу. Люба помахала в ответ, а потом взяла под руку Стаса, и они, весело переговариваясь, зашагали вперёд.
Люба шла и думала, что она самая счастливая на свете. И даже то, что мать не удосужилась хотя бы позвонить дочери в такой важный день, Любу почти не расстраивало, а потом она и вовсе отогнала мысль об этом.
