«Ты снова это сделал», — тихо, почти шёпотом, но с болезненной отчётливостью, произнесла я. Стоя посреди комнаты, я смотрела на него, пытаясь прочитать в его лице хоть какую-то эмоцию. Но на этот раз, как и многие разы до этого, его лицо оставалось спокойным, даже слишком спокойным для того, чтобы реагировать на мои слова.
В доме было странно тихо. Дети уже давно спали, и только слабое гудение холодильника нарушало эту тишину. Но мне казалось, что тишина кричала громче всего. В ней, как в зеркале, отражалась вся глубина нашей проблемы, всё, что мы избегали обсуждать уже столько месяцев.
Максим молчал. Он сидел на краю стула, как будто готовился встать и выйти, как только это станет возможным. В его руках был зажат телефон, и он старался не смотреть на меня, как будто это каким-то образом избавило бы его от участия в разговоре. Я не понимала, как он мог так спокойно себя вести, зная, что очередной раз сделал то, о чём обещал больше не повторять.
«Скажи хоть что-нибудь», — я чувствовала, как моё терпение тает, как вода в жаркий день. Я больше не могла держать это в себе. Сколько можно притворяться, что всё в порядке, когда внутри меня каждый день что-то умирало?
Он вздохнул, как будто я вновь нарушила его мир, и произнёс: «Катя, я не знаю, о чём ты говоришь. Я ведь сказал, что у меня просто была работа».
Работа. Это слово, которое он использовал всегда, как защитный механизм. Слово, за которым он скрывался всякий раз, когда дело касалось наших проблем. Но я знала правду. Уже давно. Ещё до того, как нашла сообщение на его телефоне. Ещё до того, как поняла, что эти «работы» стали всё более частыми и длительными.
«Хватит врать», — голос стал резким, и я почувствовала, как слёзы подступили к глазам. Я не хотела плакать, не хотела выглядеть слабой, но больше не могла сдерживаться. — «Ты изменяешь мне, и ты это знаешь».
В его глазах мелькнуло нечто — может быть, удивление, может быть, страх, но оно исчезло так же быстро, как и появилось. И снова это спокойствие, эта маска, которая так сильно раздражала меня.
«Ты преувеличиваешь», — сказал он, наконец, с тем же безразличием, что и всегда. — «Ничего такого нет. Ты просто напридумывала себе. Если бы я изменял, разве я стал бы сидеть здесь и говорить с тобой?»
Эти слова должны были успокоить, но вместо этого они заставили меня почувствовать ещё большую боль. Почему он так спокойно лжёт? Почему всё, что когда-то связывало нас, кажется сейчас такой пустой иллюзией?
Я вспомнила те времена, когда мы были счастливы. Когда каждый день был полон смеха, разговоров, планов. Мы говорили часами обо всём — о жизни, о будущем, о детях, которые у нас будут. Но теперь всё это казалось чем-то далёким и неуловимым, словно воспоминанием о другой жизни.
«Я видела твои сообщения», — сказала я наконец, понимая, что держать это в себе больше не имеет смысла. — «Я видела, как ты пишешь ей. Что ты скажешь на это?»
Он замер. Теперь уже по-настоящему. Его взгляд стал холодным, и впервые за долгое время я увидела в его глазах эмоцию — гнев.
«Ты лазила в мой телефон?» — спросил он, и его голос был полон возмущения. — «Ты что, следила за мной?»
Это было не то, чего я ожидала. Я думала, что он будет оправдываться, пытаться объяснить. Но вместо этого он перевёл всё на меня, делая меня виноватой.
«Да», — честно ответила я. — «Потому что я больше не могу доверять тебе. Ты постоянно лжёшь мне. Каждый раз, когда ты уходишь на эти «встречи», я чувствую, что ты не со мной. Я не могу больше жить в этом постоянном страхе».
«Это неправильно, Катя. Ты просто не доверяешь мне. Ты думаешь, что я изменяю тебе, только потому, что ты сама себе это внушила», — сказал он, поднимаясь со стула. Его голос был резким и холодным, и я почувствовала, как между нами образовалась пропасть.
«Не в этом дело», — ответила я, но слова, которые я произносила, больше не имели значения. Я уже знала, что между нами всё кончено. Что бы он ни говорил, я больше не могла ему верить. Внутри меня что-то сломалось.
Он вышел из комнаты, оставив меня стоять в одиночестве. Я почувствовала, как весь мир вокруг рушится. В комнате снова воцарилась тишина, но на этот раз она не кричала. Она была мертвой, как наши отношения.
Прошло несколько недель. Максим собрал вещи и ушёл. Мы больше не пытались притворяться, что можем исправить то, что уже давно было сломано. Развод стал для нас обоих неизбежным. Мы попытались сохранить цивилизованные отношения ради детей, но всё было настолько формально, что казалось, будто мы два посторонних человека.
Иногда я задумываюсь, когда всё пошло не так. Когда мы перестали быть друг для друга всем миром и стали просто людьми, которые живут под одной крышей. Может, это была моя ошибка — ожидать, что всё будет всегда так, как в первые годы. А может, это была его ошибка — искать что-то на стороне, вместо того чтобы бороться за то, что у нас было.
Сейчас, когда прошло несколько месяцев после развода, я понимаю, что жизнь продолжается. Боль от измены постепенно утихает, и я начинаю заново строить свою жизнь, на этот раз — для себя. Я научилась прощать не только его, но и себя. Прощать за то, что позволила себе так долго страдать. Теперь я знаю, что любовь — это не всегда вечность. И иногда разрыв — это единственный путь к исцелению.
